Событие это произошло между распятием и воскресением Христа. Увидев, что Учитель осужден на смерть, ученики Его (впоследствии столпы христианства), движимые страхом, разбежались кто куда. Жены-мироносицы оставили все, чтобы быть еще при жизни с Господом, и после Его смерти они не покинули своего Учителя. На это часто обращают внимание, и, на самом деле, такой факт удивителен: почему именно женщины в момент максимальной богооставленности смогли проявить непосильную никому отвагу?
Перед рассветом холодного весеннего дня Мария Магдалина, Мария Клеопова, Соломия, Иоанна, Марфа, Мария, Сусанна — жены-мироносицы, пошли отдать последнюю дань Богу и Человеку.
Зачем им было идти? Христа уже не было в живых. Была позорная казнь, оставившая на Его имени титул лжеца, смутьяна и врага народа. И в это время, когда опасно было думать о Нем, они взяли миро, чтобы похоронить Его как человека, в традициях и законах их веры. Эти женщины шли ценой собственной жизни, забыв о себе, к униженному, отвергнутому, позорно распятому человеку, потерявшему магический ореол. Они шли не к Чудотворцу, когда-то исцелявшему безнадежно больных, накормившему пятью хлебами тысячи людей, воскрешавшего мертвых — эти жены шли к поверженному. Ореол Его величия был разрушен, паства рассеялась, и даже ученики не выдержали натиска. Вдруг на какой-то отрезок времени Он стал ничем — простой мертвец.
Жены-мироносицы несли миро для помазания, а с ним так редко проявляющееся качество — умение любить суть, а не внешнее. Потому что чудеса Христовы — это внешние эффекты: чудо с пятью хлебами, воскрешение Лазаря, исцеление прокаженного — это поражает. Но если только такое привлекло бы мироносиц в Нем, то они не рисковали бы жизнью ради Распятого, потому что распятие как бы аннулировало Его чудеса. Жены-мироносицы любили Христа не за блеск, они шли не к герою, окутанному сиянием тайны и мистики, не к Великому Богу-Вседержителю, к такому Богу ходят все… просить. Эти женщины шли к Человеку, открывшему им Истину, держа в руках миро, а с ним и свои лучшие качества: преданность, умение любить сердцем и эту женскую жертвенность, которая сделала их бесстрашными.
Без всякой надежды, Его смерть уничтожила все надежды, они несли миро своей жертвы, которая одна делает чувство любовью, несли человеку, который был уже мертв и не был в состоянии оценить их подвига, бескорыстного и безымянного.
Но они шли к Богу, а Он непредсказуем и всегда удивляет: вот чудо — камень отвален от гробницы, и Ангел, подобный белой молнии, встречает мироносиц благой вестью!
Жены-мироносицы были с Христом и в горе и в радости, они приняли его убогим, истерзанным, оставленным, как самого родного душе человека. Они же поклонились Ему в ноги, как Богу, с великой радостью, когда Он, воскресший во всей славе Своего Божественного величия, предстал перед ними.
Жены первые сподобились увидеть воскресшего Господа, то, чего не сподобились апостолы; к чему святые идут всю жизнь, эти женщины обрели в одно мгновение. Они этого стоили и потому первыми услышали слова Господа: «Радуйтесь!», — и по-отечески успокаивающее, — «Не бойтесь!»
Христос открылся первым женщинам, самому лучшему, что может быть в женщине — умению жить сердцем, не ища рассудочно-трезвенного.
Более двух тысяч лет назад Евангелие вновь открыло и подняло женщину, показав ее предназначение и открыв миру, какой она может быть! Ведь Евангелие само живет сердцем. Это разумное приходит вслед за Евангелием и стремится Его разобрать. А Евангелие ни в чем не нуждается и ничего не ищет. Но когда человек жертвенно открывает детскую дверь своего сердца — он находит Евангелие, и для него звучат слова Бога: «Радуйся!» и … «Не бойся!».
